Служба в вооруженных силах и участие в Спецоперации воспитали из обыкновенного деревенского мальчишки настоящего бойца и патриота Родины
Наш герой из Борисовки совсем юн: родился в 2003 году. За плечами девять классов школы, год учебы в колледже и армия. Но в свои 20 лет он, младший сержант-разведчик, уже ветеран боевых действий, у него две медали на груди (вскоре будет третья) и боевое ранение в обе ноги.
– Как ты попал на Спецоперацию?
– Весной 2021 года ушел на срочную службу. Служил в мотострелковой части в Оренбургской области, там же подписал контракт. Когда началась Спецоперация, нам сказали, что едем в Белоруссию на учения. Приехали на границу, и когда первый танк снес пограничные ворота, поняли, что никакая это не Белоруссия. Уже «за ленточкой» нам сказали, куда мы прибыли. Стояли на Черниговском направлении, месяцев через четыре-пять нас отвели в другое место.
– Почему ты пошел в разведку?
– Сам так решил. Приходишь к психологу, решаешь тесты. Психолог и порекомендовала меня как командира отделения, сначала поставили заместителем, потом доверили командовать разведчиками. У меня в отделении шесть бойцов.
– Разведчик – всегда впереди. Страшно идти первым?
– Первый раз – нет, я же еще не знал, что это такое. Когда второй раз переходил границу, тогда уже было страшно.
– А как тебя ранило?
– Это было уже под Харьковом. Две группы разведки отправили в обход села с двух сторон, осмотреть, зачистить территорию. Наша группа прошла километров двенадцать, присели отдохнуть. Я уже глаза прикрыл, и вдруг кто-то вскрикнул, у меня ноги просто развернуло. Отключился, пришел в себя, когда меня уже за броню вниз тащили. (На бронежилете бойца – броне – есть специальная буксировочная лямка для транспортировки — Н.М.). Второго разведчика в руку ранило. А третьего я, получается, спас от смерти: если бы у меня ноги не были согнуты в коленях, прилетело бы ему в голову.
– Ранение пулевое, осколочное?
– Пулевое обеих ног. Правая нога – по касательной, левая нога сильно пострадала, надо сустав менять. Сначала меня в Белгород привезли, пулю вытащили, перемотали и на самолет – в Москву.
– Какие самые сильные впечатления остались от боевых действий?
– Запомнилось, как ракеты над нами летали. К ним привыкаешь… Стоишь считаешь, сколько ракет пролетело, и вычисляешь: метров двести, метров сто пятьдесят от тебя… Еще один момент: сидели с другом в окопе, смотрю над нами что-то летит, моргает огоньками. Подумал сначала: спутник, мы ж про дроны не сразу узнали. Друг говорит: да пусть летит, мы ж не двигаемся, не заметит. И буквально минут через десять вижу вспышку. Сначала же видишь взрыв, потом слышишь звук, потому что скорость у снаряда быстрее звука. Рванули со всех ног в подвал, метрах в десяти от большого дома. Еще резкий взрыв – меня волной ударило, дверь подвала вылетела. После обстрела вышли, а дома просто нет.
– С кем воевать приходилось – с мобилизованными или с азовцами, с нацистами?
– В основном с мобилизованными. С такими же, как мы, молодыми пацанами, по двадцать лет. Я даже своего однофамильца встретил, правда, у него фамилия оканчивалась на «а». Когда мы их в плен брали, они говорили, что и воевать-то не хотят.
– Когда встречались с противником, задача у вас была – убить?
– Мы должны были их взять в плен. Разговаривал с ними командир. Я, максимум, видел их в лицо. Если отвечают стрельбой – их накрывают ракетами, и всё.
– Страшно убивать?
– Не знаю, ни разу не убивал. Может, когда вдаль стрелял, и попал, лично не видел.
– А что с пленными дальше?
– Моют их, кормят, увозят в Белгород, оттуда в Москву, там допрашивают и уже решают, что с ними делать.
– Приходилось с погибшими товарищами прощаться?
– Да, среди моих боевых друзей были потери. Пацаны девятнадцатилетние, один из Челябинска, второй из Оренбургской области. Погибли в танке.
– Как вы питались?
– Первый раз, когда мы заходили на Украину, к нам КамАЗы с едой не доезжали, подрывались. Искали что-то по брошенным домам, подвалам. Жителей редко встречали. В основном дедушки-бабушки, которые помнят еще ту войну. Видели и детей брошенных, собак, кошек. Коровы бродят. Помню, в селе стояли, там бабушка ходила из дома в дом, чтобы подоить коров.
– А как местные к вам относились?
– Хорошо. Радовались, что Россия их не бросила.
– Сейчас тебе предстоит лечение, а дальнейшие планы?
– После лечения хочу вернуться на военную службу. В армии я почувствовал себя нужным. Если вылечусь и не комиссуют, переведусь в Челябинск, поближе к дому. Если прикажут – пойду воевать. Кто, если не мы? Если все будут сбегать, прятаться, кто Россию защитит?
Люблю свою Родину, буду служить ей!
В отпуск во время срочной службы пришел такой восторженный, – дополняет рассказ бывшего ученика учитель Ира Петровна Стихнина, – его и на линейку в начальные классы приглашали, на классные часы… Совершенно другой человек! Говорит ребятам: «Мальчишки, девчонки, учитесь! Это так важно! Надо Родине служить!». А сейчас, после участия в СВО, его на все патриотические мероприятия зовут: был в школе в жюри на битве хоров, на митинге в честь годовщины воссоединения с Крымом выступал. Все мальчишки и девчонки хотят с ним сфотографироваться, гордятся земляком.
Знаете, можно учиться на отлично, красные дипломы получать, иметь престижную работу… И прятаться, уезжать, сбегать куда-то, чтобы не мобилизовали. Я знаю таких людей. И наш парень… Учился на тройки. Было ли поведение примерным? Не всегда. Он был шустрый, активный. Большая семья, он старший. Говорит мне: «Я сделаю военную карьеру. Счастлив, что появилась такая возможность. Жалею, что не учился в школе как следует. Но я патриот, люблю свою Родину, буду служить ей!».
Нина МИХАЙЛОВА
корреспондент «ЗО»
Фото автора
из архива разведчика
— Приглашаем читателей в наш Телеграмм-канал «Знаменка». Здесь важная и актуальная информация из жизни района. Открыта возможность для комментирования постов. Ссылку на канал можно найти на нашем сайте и в социальных сетях «ОК» и «ВК». Будем рады, если поможете сделать наш канал еще полезнее, присылайте свои сообщения с пожеланиями в Телеграм-канал «Знаменка» https://t.me/znamyaoktyabrya
